– По гребцам пли! – скомандовал Пожарский и сам выстрелил в одного из гребцов.
Потом стрельцы по готовности стреляли из арбалета, а княжич с Малининым заряжали мушкеты. Бабах! Это со второй лодки ударила пушчонка. На счастье, ядро пролетело над головами, никого не задев.
– Перенести огонь на вторую лодку! – скомандовал Пётр и сам первый выстрелил в пушкаря, а то ведь ещё успеет перезарядить.
С обеих лодок по ним стреляли из луков, но борта их ладьи были гораздо выше, а меткие выстрелы стрельцов заметно проредили пиратов. Наконец, первая лодка, подгоняемая течением, ударилась о борт их судна, но никто не полез на абордаж. Кончились абордажники. На второй посудине попытались развернуться и удрать, но гребцов осталось мало, и их было разное количество справа и слева, потому лодка вместо бегства закружилась на месте, а после ещё одного залпа и вовсе отдалась на волю течения.
– Сдавайтесь! – крикнул Пётр. – А то всех перестреляем.
Подействовало. Пираты бросали луки и сабли на дно лодки, поднимали руки. Стрельцы спрыгнули в первую лодку и канатом привязали её к своему судну. Пётр в это время проверял убитых и раненых. Убитых было человек пятнадцать, тяжелораненых – двое, их Пётр Дмитриевич добил кинжалом. Один был ранен легко в руку. Пожарский забинтовал ему наскоро рану и перешёл к последнему. Молодой парнишка был совершенно невредим. Этих двоих связали и перешли на вторую лодку.
Здесь живых и здоровых оказалось семеро, двое было легко ранены и трое – тяжело. Легкораненых Пётр тоже перевязал, а Малинин прекратил страдания тяжёлых. Раненых и здоровых связали и, привязав лодку к своему судну, занялись, наконец, ремонтом такелажа.
В это время, услышав, видимо, пальбу, вернулись и ушедшие вперёд соратники. Через полчаса увеличившаяся на два судна флотилия продолжила путь вверх по реке Белая. Остановку сделали при первой же возможности, и как потом оказалось, очень удачно.
Пристали к крутому правому берегу Белой и стали готовиться к ночлегу. Пётр приказал поступить с погибшими пиратами так же, как и с татями на Владимирском тракте. Раздеть и свалить кучей. Эту работу с удовольствием проделали люди князя Разгильдеева. Пётр отвёл с собой троих раненых и стал тщательно промывать хлебным вином раны, а затем перевязывать заготовленными ещё в Вершилове тряпицами. Покончив с этим, он подозвал князя и велел привести пленных.
– Спроси у них, кто старший и зачем они на нас напали? – попросил он Баюша.
Князь долго разговаривал с пленными, потом долго орал на них, потом долго пинал одного ногами, потом снова долго разговаривал. Наконец, он повернулся к Пожарскому.
– Это люди мурзы Байкубета. Старшего вы убили, а это простые скотоводы. Их селение в часе пути отсюда, на этом же берегу реки. Мурза Бадик Байкубет сейчас там. Он послал этих людей напасть на купеческий корабль. Они часто нападают на купцов, грабят их и убивают… – Баюш подошёл к сидящим пленным и снова принялся их пинать.
– Оставь их, Баюш, они выполняли приказ. Нам надо захватить этого мурзу. Как называется селение, откуда они прибыли, сколько там сейчас людей и сколько из них воины?
Процедура повторилась с точностью до одного пинка.
– В двух верстах отсюда находится аул Масады. В нем живёт сто человек. У мурзы Байкубета осталось не больше десятка воинов. Он всех отправил за добычей, – рассказал князь, закончив избивать пленных.
– Бери своих людей, Баюш, и я возьму десяток; пока тут лагерь разбивают, мы успеем наведаться в гости к этому мурзе.
Событие шестьдесят третье
Стрелецкий сотник Иван Малинин с самого приезда в Вершилово был в полной прострации. Всё было не так. Эти изматывающие тренировки, на которых он, сотник, и княжич занимаются вместе со всеми. Эти великолепные дома, которые им просто дали и ничего не требовали взамен. Этот футбол – как можно такое придумать? Этот храм, возведённый за несколько месяцев. А роспись храма, а чудесные иконы. А крестьянки, стоящие в церкви с золотыми серьгами неимоверной цены. Одна пришла в таких, что жалованья стрельца за десять лет не хватит, чтобы жене такие купить. А «принудительная» раздача скота. А диковины, что выпускались в Вершилове. А люди. Это были другие люди. Они ничего не боялись. Они были счастливы. От них требовалось только одно: не пить хлебного вина и честно работать.
Жена Ивана, Марфа, приехавшая вместе с ним, как-то сказала, что не променяла бы Вершилово на Москву, даже если бы ей там княжеский терем дали. И Малинин её понимал. Ему было уже под сорок. Он двадцать лет служил стрельцом и пережил не одного царя, включая самозванцев, повидал разных князей, ведущих людей в бой, и чётко сознавал, что ни один из них не стоит и мизинца этого отрока. Через несколько лет он подрастёт и выметет ляхов с русской земли, да так, что те только после сдачи Кракова остановятся.
Сейчас они окружали пиратский аул с мурзой Байкубетом. Вот грянул выстрел, и со всех сторон стрельцы и служилые татары князя Разгильдеева ворвались в селение башкир. Княжич дал интересный приказ: если человек бежит, то его не трогать, если выскочит на тебя с оружием, то сначала пальнуть из мушкета поверх голов, а вот собак по возможности зарубить.
Да что там, здесь и сопротивляться-то, как оказалось, было некому. Буквально через несколько минут уже добрались до юрты мурзы и, прикончив двоих его слишком ретивых охранников и десяток собак, ворвались в юрту.
Бадик Байкубет попытался выбраться с другой стороны юрты, но был свален ударом в ухо одним из стрельцов, затем его за шиворот притащили и швырнули к ногам Пожарского.
– Ты говоришь по-русски? – строго спросил его Пётр Дмитриевич.
Тот залопотал по-своему, и пришлось опять прибегнуть к помощи татарского князя.
– Знаешь ли ты, мурза, что твои люди ошиблись и вместо купцов напали на царёвых стрельцов и князя? – Последовал кивок в сторону Баюша.
– Он говорит, что никого не посылал, – усмехнулся Разгильдеев, выслушав ответ.
– Твои люди даже без пыток во всём сознались. Что же будет, когда в Разбойном приказе их и тебя взденут на дыбу? – поинтересовался с улыбкой княжич.
– Не губи, князь! Всё что хочешь для тебя сделаю! – бросился обнимать сапоги Пожарского мурза.
– Бадик, скажи мне, есть ли где-нибудь в этих землях, – княжич широко развёл руками вокруг, – земляное масло с очень неприятным запахом?
Байкубет и все остальные озадаченно посмотрели на Петра. Какое земляное масло, если вопрос стоит о жизни и смерти? Казнить надо татя, а не про масло с ним говорить.
– Так что, мурза, есть или нет?
Бадик Байкубет судорожно сглотнул и просипел что-то по-своему.
– Говорит, что знает одно место, где из болота это масло вытекает, туда никто не ходит. Это место проклято, – перевёл князь и от себя добавил: – Нужно его посреди аула на кол посадить для назидания остальным.
– Спроси, где это? – обрадовался Пётр, прямо засиял.
– На реке Шабиз, на полдень, полдня скакать на коне надо.
– Есть ли у тебя деревянные бочки?
– Говорит, что есть несколько штук, но может ещё купить, для князя ему ничего не жалко.
– Баюш, переведи ему и потом переспроси, хорошо ли он понял, – попросил княжич Разгильдеева.
– Возьмёшь двадцать бочек и наполнишь их земляным маслом, только чтобы без воды и грязи. Отстаивай и сверху снимай. Потом эти бочки доставишь к концу лета к тому месту, где мы сейчас остановились. Мы осенью пойдём обратно по реке и бочки у тебя заберём. Если всё выполнишь, как я сказал, тогда царю про тебя ничего не доложим. Но если ты ещё будешь грабить купцов, то второй раз не прощу!
Сейчас пойдёшь с нами к лагерю, заберёшь одну лодку и раненых. Здоровых десять человек мы возьмём с собой, когда будем осенью возвращаться, то и людей назад получишь, и лодку. На следующий год мы снова сюда придём и будем уже за деньги покупать у тебя земляное масло. По рублю за двенадцать пудов. Понял ли?